(1) В любое про­из­ве­де­ние ис­кус­ства, без со­мне­ния, вло­же­на душа и серд­це его со­зда­те­ля. (2) В филь­ме или спек­так­ле всё может быть не­на­сто­я­щим, бу­та­фор­ским: стены ком­на­ты, об­ста­нов­ка, вещи, од­на­ко же чув­ства ху­дож­ни­ка, его же­ла­нья, его раз­ду­мья все­гда на­сто­я­щие, под­лин­ные. (3) Они-то как раз и со­став­ля­ют осо­бую силу ис­кус­ства, спо­соб­ную рас­тро­гать и рас­ше­ве­лить са­мо­го сдер­жан­но­го че­ло­ве­ка. (4) Сколь­ко раз вы могли ви­деть, как после окон­ча­ния ки­но­кар­ти­ны вста­ют со своих мест зри­те­ли с ещё не про­сох­ши­ми сле­за­ми на гла­зах! (5) Сколь­ко раз, ве­ро­ят­но, вы и сами за­ли­ва­лись не­удер­жи­мым сме­хом, ни­сколь­ко не сму­ща­ясь тем, что во­круг вас сидят чужие люди.

(6) Мы по­то­му-то и любим ис­кус­ство, что оно за­хва­ты­ва­ет нас, обост­ря­ет наши чув­ства, по­буж­да­ет нас ста­но­вить­ся лучше, за­став­ля­ет стре­мить­ся к свет­лым и бла­го­род­ным целям. (7) По­сти­гая «веч­ное» и «не­пре­взойдённое», мы, кроме того, на­чи­на­ем ве­рить в то, что и в каж­дом из нас за­ло­же­но то пре­крас­ное, к чему зовёт нас ис­кус­ство.

(8) По моему глу­бо­ко­му убеж­де­нию, ис­кус­ство учит и вос­пи­ты­ва­ет не толь­ко зри­те­лей, но и са­мо­го ху­дож­ни­ка, твор­че­ский путь ко­то­ро­го тру­ден и тер­нист и не­ред­ко при­но­сит огор­че­ния и глу­бо­кие разо­ча­ро­ва­ния. (9) Как и во мно­гих дру­гих про­фес­си­ях, ра­бо­та твор­че­ско­го че­ло­ве­ка, без­услов­но, тре­бу­ет от него са­мо­от­вер­жен­но­сти, пол­но­го на­пря­же­ния всех сил. (10) Она за­би­ра­ет всё его время, все силы, но зато (я в этом уве­рен!) даёт ему ощу­ще­ние не­обы­чай­ной пол­но­ты и раз­но­об­ра­зия жизни.

(1) Крас­ки и свет в при­ро­де надо не столь­ко на­блю­дать, сколь­ко ими по­про­сту жить. (2) Для ис­кус­ства го­дит­ся толь­ко тот ма­те­ри­ал, ко­то­рый за­во­е­вал место в серд­це. (3) Жи­во­пись важна для про­за­и­ка не толь­ко тем, что по­мо­га­ет уви­деть и по­лю­бить крас­ки и свет. (4) Жи­во­пись важна ещё и тем, что ху­дож­ник часто за­ме­ча­ет то, чего мы со­всем не видим. (5) Толь­ко nocie его кар­тин мы тоже на­чи­на­ем ви­деть это и удив­лять­ся, что не за­ме­ча­ли этого рань­ше.

(6) Фран­цуз­ский ху­дож­ник Моне при­е­хал в Лон­дон и на­пи­сал Вест­мин­стер­ское аб­бат­ство. (7) Ра­бо­тал Моне в обык­но­вен­ный лон­дон­ский ту­ман­ный день. (8) На кар­ти­не ху­дож­ни­ка го­ти­че­ские очер­та­ния аб­бат­ства едва вы­сту­па­ют из ту­ма­на.

(9) Когда кар­ти­на была вы­став­ле­на, она про­из­ве­ла смя­те­ние среди лон­дон­цев. (10) Они были по­ра­же­ны, что туман у Моне был окра­шен в баг­ро­вый цвет, тогда как всем из­вест­но, что цвет ту­ма­на серый.

(11) Дер­зость Моне вы­зва­ла сна­ча­ла воз­му­ще­ние. (12) Но воз­му­ще­ние про­шло, когда лон­дон­цы вышли на улицы, вгля­де­лись в туман и впер­вые за­ме­ти­ли, что он дей­стви­тель­но баг­ро­вый.

(13) Тот­час на­ча­ли ис­кать этому объ­яс­не­ние. (14) Со­гла­си­лись, что крас­ный от­те­нок ту­ма­на за­ви­сит от оби­лия дыма. (15) Кроме того, этот цвет ту­ма­ну при­да­ют крас­ные кир­пич­ные лон­дон­ские дома. (16) Но как бы там ни было, Моне по­бе­дил. (17) После его кар­ти­ны все на­ча­ли ви­деть лон­дон­ский туман таким, каким его уви­дел ху­дож­ник. (18) Моне даже про­зва­ли «со­зда­те­лем лон­дон­ско­го ту­ма­на».

(1) Крас­ки и свет в при­ро­де надо не столь­ко на­блю­дать, сколь­ко ими по­про­сту жить. (2) Для ис­кус­ства го­дит­ся толь­ко тот ма­те­ри­ал, ко­то­рый за­во­е­вал место в серд­це. (3) Жи­во­пись важна для про­за­и­ка не толь­ко тем, что по­мо­га­ет уви­деть и по­лю­бить крас­ки и свет. (4) Жи­во­пись важна ещё и тем, что ху­дож­ник часто за­ме­ча­ет то, чего мы со­всем не видим. (5) Толь­ко nocie его кар­тин мы тоже на­чи­на­ем ви­деть это и удив­лять­ся, что не за­ме­ча­ли этого рань­ше.

(6) Фран­цуз­ский ху­дож­ник Моне при­е­хал в Лон­дон и на­пи­сал Вест­мин­стер­ское аб­бат­ство. (7) Ра­бо­тал Моне в обык­но­вен­ный лон­дон­ский ту­ман­ный день. (8) На кар­ти­не ху­дож­ни­ка го­ти­че­ские очер­та­ния аб­бат­ства едва вы­сту­па­ют из ту­ма­на.

(9) Когда кар­ти­на была вы­став­ле­на, она про­из­ве­ла смя­те­ние среди лон­дон­цев. (10) Они были по­ра­же­ны, что туман у Моне был окра­шен в баг­ро­вый цвет, тогда как всем из­вест­но, что цвет ту­ма­на серый.

(11) Дер­зость Моне вы­зва­ла сна­ча­ла воз­му­ще­ние. (12) Но воз­му­ще­ние про­шло, когда лон­дон­цы вышли на улицы, вгля­де­лись в туман и впер­вые за­ме­ти­ли, что он дей­стви­тель­но баг­ро­вый.

(13) Тот­час на­ча­ли ис­кать этому объ­яс­не­ние. (14) Со­гла­си­лись, что крас­ный от­те­нок ту­ма­на за­ви­сит от оби­лия дыма. (15) Кроме того, этот цвет ту­ма­ну при­да­ют крас­ные кир­пич­ные лон­дон­ские дома. (16) Но как бы там ни было, Моне по­бе­дил. (17) После его кар­ти­ны все на­ча­ли ви­деть лон­дон­ский туман таким, каким его уви­дел ху­дож­ник. (18) Моне даже про­зва­ли «со­зда­те­лем лон­дон­ско­го ту­ма­на».

(1) В любое про­из­ве­де­ние ис­кус­ства, без со­мне­ния, вло­же­на душа и серд­це его со­зда­те­ля. (2) В филь­ме или спек­так­ле всё может быть не­на­сто­я­щим, бу­та­фор­ским: стены ком­на­ты, об­ста­нов­ка, вещи, од­на­ко же чув­ства ху­дож­ни­ка, его же­ла­нья, его раз­ду­мья все­гда на­сто­я­щие, под­лин­ные. (3) Они-то как раз и со­став­ля­ют осо­бую силу ис­кус­ства, спо­соб­ную рас­тро­гать и рас­ше­ве­лить са­мо­го сдер­жан­но­го че­ло­ве­ка. (4) Сколь­ко раз вы могли ви­деть, как после окон­ча­ния ки­но­кар­ти­ны вста­ют со своих мест зри­те­ли с ещё не про­сох­ши­ми сле­за­ми на гла­зах! (5) Сколь­ко раз, ве­ро­ят­но, вы и сами за­ли­ва­лись не­удер­жи­мым сме­хом, ни­сколь­ко не сму­ща­ясь тем, что во­круг вас сидят чужие люди.

(6) Мы по­то­му-то и любим ис­кус­ство, что оно за­хва­ты­ва­ет нас, обост­ря­ет наши чув­ства, по­буж­да­ет нас ста­но­вить­ся лучше, за­став­ля­ет стре­мить­ся к свет­лым и бла­го­род­ным целям. (7) По­сти­гая «веч­ное» и «не­пре­взойдённое», мы, кроме того, на­чи­на­ем ве­рить в то, что и в каж­дом из нас за­ло­же­но то пре­крас­ное, к чему зовёт нас ис­кус­ство.

(8) По моему глу­бо­ко­му убеж­де­нию, ис­кус­ство учит и вос­пи­ты­ва­ет не толь­ко зри­те­лей, но и са­мо­го ху­дож­ни­ка, твор­че­ский путь ко­то­ро­го тру­ден и тер­нист и не­ред­ко при­но­сит огор­че­ния и глу­бо­кие разо­ча­ро­ва­ния. (9) Как и во мно­гих дру­гих про­фес­си­ях, ра­бо­та твор­че­ско­го че­ло­ве­ка, без­услов­но, тре­бу­ет от него са­мо­от­вер­жен­но­сти, пол­но­го на­пря­же­ния всех сил. (10) Она за­би­ра­ет всё его время, все силы, но зато (я в этом уве­рен!) даёт ему ощу­ще­ние не­обы­чай­ной пол­но­ты и раз­но­об­ра­зия жизни.

(1) В любое про­из­ве­де­ние ис­кус­ства, без со­мне­ния, вло­же­на душа и серд­це его со­зда­те­ля. (2) В филь­ме или спек­так­ле всё может быть не­на­сто­я­щим, бу­та­фор­ским: стены ком­на­ты, об­ста­нов­ка, вещи, од­на­ко же чув­ства ху­дож­ни­ка, его же­ла­нья, его раз­ду­мья все­гда на­сто­я­щие, под­лин­ные. (3) Они-то как раз и со­став­ля­ют осо­бую силу ис­кус­ства, спо­соб­ную рас­тро­гать и рас­ше­ве­лить са­мо­го сдер­жан­но­го че­ло­ве­ка. (4) Сколь­ко раз вы могли ви­деть, как после окон­ча­ния ки­но­кар­ти­ны вста­ют со своих мест зри­те­ли с ещё не про­сох­ши­ми сле­за­ми на гла­зах! (5) Сколь­ко раз, ве­ро­ят­но, вы и сами за­ли­ва­лись не­удер­жи­мым сме­хом, ни­сколь­ко не сму­ща­ясь тем, что во­круг вас сидят чужие люди.

(6) Мы по­то­му-то и любим ис­кус­ство, что оно за­хва­ты­ва­ет нас, обост­ря­ет наши чув­ства, по­буж­да­ет нас ста­но­вить­ся лучше, за­став­ля­ет стре­мить­ся к свет­лым и бла­го­род­ным целям. (7) По­сти­гая «веч­ное» и «не­пре­взойдённое», мы, кроме того, на­чи­на­ем ве­рить в то, что и в каж­дом из нас за­ло­же­но то пре­крас­ное, к чему зовёт нас ис­кус­ство.

(8) По моему глу­бо­ко­му убеж­де­нию, ис­кус­ство учит и вос­пи­ты­ва­ет не толь­ко зри­те­лей, но и са­мо­го ху­дож­ни­ка, твор­че­ский путь ко­то­ро­го тру­ден и тер­нист и не­ред­ко при­но­сит огор­че­ния и глу­бо­кие разо­ча­ро­ва­ния. (9) Как и во мно­гих дру­гих про­фес­си­ях, ра­бо­та твор­че­ско­го че­ло­ве­ка, без­услов­но, тре­бу­ет от него са­мо­от­вер­жен­но­сти, пол­но­го на­пря­же­ния всех сил. (10) Она за­би­ра­ет всё его время, все силы, но зато (я в этом уве­рен!) даёт ему ощу­ще­ние не­обы­чай­ной пол­но­ты и раз­но­об­ра­зия жизни.

(1) В любое про­из­ве­де­ние ис­кус­ства, без со­мне­ния, вло­же­на душа и серд­це его со­зда­те­ля. (2) В филь­ме или спек­так­ле всё может быть не­на­сто­я­щим, бу­та­фор­ским: стены ком­на­ты, об­ста­нов­ка, вещи, од­на­ко же чув­ства ху­дож­ни­ка, его же­ла­нья, его раз­ду­мья все­гда на­сто­я­щие, под­лин­ные. (3) Они-то как раз и со­став­ля­ют осо­бую силу ис­кус­ства, спо­соб­ную рас­тро­гать и рас­ше­ве­лить са­мо­го сдер­жан­но­го че­ло­ве­ка. (4) Сколь­ко раз вы могли ви­деть, как после окон­ча­ния ки­но­кар­ти­ны вста­ют со своих мест зри­те­ли с ещё не про­сох­ши­ми сле­за­ми на гла­зах! (5) Сколь­ко раз, ве­ро­ят­но, вы и сами за­ли­ва­лись не­удер­жи­мым сме­хом, ни­сколь­ко не сму­ща­ясь тем, что во­круг вас сидят чужие люди.

(6) Мы по­то­му-то и любим ис­кус­ство, что оно за­хва­ты­ва­ет нас, обост­ря­ет наши чув­ства, по­буж­да­ет нас ста­но­вить­ся лучше, за­став­ля­ет стре­мить­ся к свет­лым и бла­го­род­ным целям. (7) По­сти­гая «веч­ное» и «не­пре­взойдённое», мы, кроме того, на­чи­на­ем ве­рить в то, что и в каж­дом из нас за­ло­же­но то пре­крас­ное, к чему зовёт нас ис­кус­ство.

(8) По моему глу­бо­ко­му убеж­де­нию, ис­кус­ство учит и вос­пи­ты­ва­ет не толь­ко зри­те­лей, но и са­мо­го ху­дож­ни­ка, твор­че­ский путь ко­то­ро­го тру­ден и тер­нист и не­ред­ко при­но­сит огор­че­ния и глу­бо­кие разо­ча­ро­ва­ния. (9) Как и во мно­гих дру­гих про­фес­си­ях, ра­бо­та твор­че­ско­го че­ло­ве­ка, без­услов­но, тре­бу­ет от него са­мо­от­вер­жен­но­сти, пол­но­го на­пря­же­ния всех сил. (10) Она за­би­ра­ет всё его время, все силы, но зато (я в этом уве­рен!) даёт ему ощу­ще­ние не­обы­чай­ной пол­но­ты и раз­но­об­ра­зия жизни.

(1) Крас­ки и свет в при­ро­де надо не столь­ко на­блю­дать, сколь­ко ими по­про­сту жить. (2) Для ис­кус­ства го­дит­ся толь­ко тот ма­те­ри­ал, ко­то­рый за­во­е­вал место в серд­це. (3) Жи­во­пись важна для про­за­и­ка не толь­ко тем, что по­мо­га­ет уви­деть и по­лю­бить крас­ки и свет. (4) Жи­во­пись важна ещё и тем, что ху­дож­ник часто за­ме­ча­ет то, чего мы со­всем не видим. (5) Толь­ко nocie его кар­тин мы тоже на­чи­на­ем ви­деть это и удив­лять­ся, что не за­ме­ча­ли этого рань­ше.

(6) Фран­цуз­ский ху­дож­ник Моне при­е­хал в Лон­дон и на­пи­сал Вест­мин­стер­ское аб­бат­ство. (7) Ра­бо­тал Моне в обык­но­вен­ный лон­дон­ский ту­ман­ный день. (8) На кар­ти­не ху­дож­ни­ка го­ти­че­ские очер­та­ния аб­бат­ства едва вы­сту­па­ют из ту­ма­на.

(9) Когда кар­ти­на была вы­став­ле­на, она про­из­ве­ла смя­те­ние среди лон­дон­цев. (10) Они были по­ра­же­ны, что туман у Моне был окра­шен в баг­ро­вый цвет, тогда как всем из­вест­но, что цвет ту­ма­на серый.

(11) Дер­зость Моне вы­зва­ла сна­ча­ла воз­му­ще­ние. (12) Но воз­му­ще­ние про­шло, когда лон­дон­цы вышли на улицы, вгля­де­лись в туман и впер­вые за­ме­ти­ли, что он дей­стви­тель­но баг­ро­вый.

(13) Тот­час на­ча­ли ис­кать этому объ­яс­не­ние. (14) Со­гла­си­лись, что крас­ный от­те­нок ту­ма­на за­ви­сит от оби­лия дыма. (15) Кроме того, этот цвет ту­ма­ну при­да­ют крас­ные кир­пич­ные лон­дон­ские дома. (16) Но как бы там ни было, Моне по­бе­дил. (17) После его кар­ти­ны все на­ча­ли ви­деть лон­дон­ский туман таким, каким его уви­дел ху­дож­ник. (18) Моне даже про­зва­ли «со­зда­те­лем лон­дон­ско­го ту­ма­на».

(1) Крас­ки и свет в при­ро­де надо не столь­ко на­блю­дать, сколь­ко ими по­про­сту жить. (2) Для ис­кус­ства го­дит­ся толь­ко тот ма­те­ри­ал, ко­то­рый за­во­е­вал место в серд­це. (3) Жи­во­пись важна для про­за­и­ка не толь­ко тем, что по­мо­га­ет уви­деть и по­лю­бить крас­ки и свет. (4) Жи­во­пись важна ещё и тем, что ху­дож­ник часто за­ме­ча­ет то, чего мы со­всем не видим. (5) Толь­ко nocie его кар­тин мы тоже на­чи­на­ем ви­деть это и удив­лять­ся, что не за­ме­ча­ли этого рань­ше.

(6) Фран­цуз­ский ху­дож­ник Моне при­е­хал в Лон­дон и на­пи­сал Вест­мин­стер­ское аб­бат­ство. (7) Ра­бо­тал Моне в обык­но­вен­ный лон­дон­ский ту­ман­ный день. (8) На кар­ти­не ху­дож­ни­ка го­ти­че­ские очер­та­ния аб­бат­ства едва вы­сту­па­ют из ту­ма­на.

(9) Когда кар­ти­на была вы­став­ле­на, она про­из­ве­ла смя­те­ние среди лон­дон­цев. (10) Они были по­ра­же­ны, что туман у Моне был окра­шен в баг­ро­вый цвет, тогда как всем из­вест­но, что цвет ту­ма­на серый.

(11) Дер­зость Моне вы­зва­ла сна­ча­ла воз­му­ще­ние. (12) Но воз­му­ще­ние про­шло, когда лон­дон­цы вышли на улицы, вгля­де­лись в туман и впер­вые за­ме­ти­ли, что он дей­стви­тель­но баг­ро­вый.

(13) Тот­час на­ча­ли ис­кать этому объ­яс­не­ние. (14) Со­гла­си­лись, что крас­ный от­те­нок ту­ма­на за­ви­сит от оби­лия дыма. (15) Кроме того, этот цвет ту­ма­ну при­да­ют крас­ные кир­пич­ные лон­дон­ские дома. (16) Но как бы там ни было, Моне по­бе­дил. (17) После его кар­ти­ны все на­ча­ли ви­деть лон­дон­ский туман таким, каким его уви­дел ху­дож­ник. (18) Моне даже про­зва­ли «со­зда­те­лем лон­дон­ско­го ту­ма­на».

(1) Крас­ки и свет в при­ро­де надо не столь­ко на­блю­дать, сколь­ко ими по­про­сту жить. (2) Для ис­кус­ства го­дит­ся толь­ко тот ма­те­ри­ал, ко­то­рый за­во­е­вал место в серд­це. (3) Жи­во­пись важна для про­за­и­ка не толь­ко тем, что по­мо­га­ет уви­деть и по­лю­бить крас­ки и свет. (4) Жи­во­пись важна ещё и тем, что ху­дож­ник часто за­ме­ча­ет то, чего мы со­всем не видим. (5) Толь­ко nocie его кар­тин мы тоже на­чи­на­ем ви­деть это и удив­лять­ся, что не за­ме­ча­ли этого рань­ше.

(6) Фран­цуз­ский ху­дож­ник Моне при­е­хал в Лон­дон и на­пи­сал Вест­мин­стер­ское аб­бат­ство. (7) Ра­бо­тал Моне в обык­но­вен­ный лон­дон­ский ту­ман­ный день. (8) На кар­ти­не ху­дож­ни­ка го­ти­че­ские очер­та­ния аб­бат­ства едва вы­сту­па­ют из ту­ма­на.

(9) Когда кар­ти­на была вы­став­ле­на, она про­из­ве­ла смя­те­ние среди лон­дон­цев. (10) Они были по­ра­же­ны, что туман у Моне был окра­шен в баг­ро­вый цвет, тогда как всем из­вест­но, что цвет ту­ма­на серый.

(11) Дер­зость Моне вы­зва­ла сна­ча­ла воз­му­ще­ние. (12) Но воз­му­ще­ние про­шло, когда лон­дон­цы вышли на улицы, вгля­де­лись в туман и впер­вые за­ме­ти­ли, что он дей­стви­тель­но баг­ро­вый.

(13) Тот­час на­ча­ли ис­кать этому объ­яс­не­ние. (14) Со­гла­си­лись, что крас­ный от­те­нок ту­ма­на за­ви­сит от оби­лия дыма. (15) Кроме того, этот цвет ту­ма­ну при­да­ют крас­ные кир­пич­ные лон­дон­ские дома. (16) Но как бы там ни было, Моне по­бе­дил. (17) После его кар­ти­ны все на­ча­ли ви­деть лон­дон­ский туман таким, каким его уви­дел ху­дож­ник. (18) Моне даже про­зва­ли «со­зда­те­лем лон­дон­ско­го ту­ма­на».

(1) Крас­ки и свет в при­ро­де надо не столь­ко на­блю­дать, сколь­ко ими по­про­сту жить. (2) Для ис­кус­ства го­дит­ся толь­ко тот ма­те­ри­ал, ко­то­рый за­во­е­вал место в серд­це. (3) Жи­во­пись важна для про­за­и­ка не толь­ко тем, что по­мо­га­ет уви­деть и по­лю­бить крас­ки и свет. (4) Жи­во­пись важна ещё и тем, что ху­дож­ник часто за­ме­ча­ет то, чего мы со­всем не видим. (5) Толь­ко nocie его кар­тин мы тоже на­чи­на­ем ви­деть это и удив­лять­ся, что не за­ме­ча­ли этого рань­ше.

(6) Фран­цуз­ский ху­дож­ник Моне при­е­хал в Лон­дон и на­пи­сал Вест­мин­стер­ское аб­бат­ство. (7) Ра­бо­тал Моне в обык­но­вен­ный лон­дон­ский ту­ман­ный день. (8) На кар­ти­не ху­дож­ни­ка го­ти­че­ские очер­та­ния аб­бат­ства едва вы­сту­па­ют из ту­ма­на.

(9) Когда кар­ти­на была вы­став­ле­на, она про­из­ве­ла смя­те­ние среди лон­дон­цев. (10) Они были по­ра­же­ны, что туман у Моне был окра­шен в баг­ро­вый цвет, тогда как всем из­вест­но, что цвет ту­ма­на серый.

(11) Дер­зость Моне вы­зва­ла сна­ча­ла воз­му­ще­ние. (12) Но воз­му­ще­ние про­шло, когда лон­дон­цы вышли на улицы, вгля­де­лись в туман и впер­вые за­ме­ти­ли, что он дей­стви­тель­но баг­ро­вый.

(13) Тот­час на­ча­ли ис­кать этому объ­яс­не­ние. (14) Со­гла­си­лись, что крас­ный от­те­нок ту­ма­на за­ви­сит от оби­лия дыма. (15) Кроме того, этот цвет ту­ма­ну при­да­ют крас­ные кир­пич­ные лон­дон­ские дома. (16) Но как бы там ни было, Моне по­бе­дил. (17) После его кар­ти­ны все на­ча­ли ви­деть лон­дон­ский туман таким, каким его уви­дел ху­дож­ник. (18) Моне даже про­зва­ли «со­зда­те­лем лон­дон­ско­го ту­ма­на».

(1) Крас­ки и свет в при­ро­де надо не столь­ко на­блю­дать, сколь­ко ими по­про­сту жить. (2) Для ис­кус­ства го­дит­ся толь­ко тот ма­те­ри­ал, ко­то­рый за­во­е­вал место в серд­це. (3) Жи­во­пись важна для про­за­и­ка не толь­ко тем, что по­мо­га­ет уви­деть и по­лю­бить крас­ки и свет. (4) Жи­во­пись важна ещё и тем, что ху­дож­ник часто за­ме­ча­ет то, чего мы со­всем не видим. (5) Толь­ко nocie его кар­тин мы тоже на­чи­на­ем ви­деть это и удив­лять­ся, что не за­ме­ча­ли этого рань­ше.

(6) Фран­цуз­ский ху­дож­ник Моне при­е­хал в Лон­дон и на­пи­сал Вест­мин­стер­ское аб­бат­ство. (7) Ра­бо­тал Моне в обык­но­вен­ный лон­дон­ский ту­ман­ный день. (8) На кар­ти­не ху­дож­ни­ка го­ти­че­ские очер­та­ния аб­бат­ства едва вы­сту­па­ют из ту­ма­на.

(9) Когда кар­ти­на была вы­став­ле­на, она про­из­ве­ла смя­те­ние среди лон­дон­цев. (10) Они были по­ра­же­ны, что туман у Моне был окра­шен в баг­ро­вый цвет, тогда как всем из­вест­но, что цвет ту­ма­на серый.

(11) Дер­зость Моне вы­зва­ла сна­ча­ла воз­му­ще­ние. (12) Но воз­му­ще­ние про­шло, когда лон­дон­цы вышли на улицы, вгля­де­лись в туман и впер­вые за­ме­ти­ли, что он дей­стви­тель­но баг­ро­вый.

(13) Тот­час на­ча­ли ис­кать этому объ­яс­не­ние. (14) Со­гла­си­лись, что крас­ный от­те­нок ту­ма­на за­ви­сит от оби­лия дыма. (15) Кроме того, этот цвет ту­ма­ну при­да­ют крас­ные кир­пич­ные лон­дон­ские дома. (16) Но как бы там ни было, Моне по­бе­дил. (17) После его кар­ти­ны все на­ча­ли ви­деть лон­дон­ский туман таким, каким его уви­дел ху­дож­ник. (18) Моне даже про­зва­ли «со­зда­те­лем лон­дон­ско­го ту­ма­на».

(1)  Зи­на­и­да Пав­лов­на была меч­та­тель­ни­цей по при­зва­нию. (2)  Она при­стра­сти­лась к чте­нию ещё в на­чаль­ных клас­сах гим­на­зии.

(3)  По ве­че­рам, когда класс­ная дама скуч­но объ­яс­ня­ла уче­ни­цам за­дан­ный к зав­траш­не­му дню урок ма­те­ма­ти­ки, Зи­на­и­да Пав­лов­на ти­хонь­ко вы­ни­ма­ла из стола опи­са­ние ка­ко­го-ни­будь фан­та­сти­че­ско­го пу­те­ше­ствия по дев­ствен­ным лесам Аме­ри­ки или пу­сты­ням Аф­ри­ки и жадно по­гру­жа­лась в чте­ние. (4)  Всё, что хоть не­мно­го на­по­ми­на­ло дей­стви­тель­ность, пе­ре­ста­ва­ло су­ще­ство­вать для неё в эти бла­жен­ные ми­ну­ты.

(5)  С го­да­ми грёзы Зи­на­и­ды Пав­лов­ны при­ня­ли более жгу­чий ха­рак­тер. (6)  Очень силь­но по­вли­я­ли на неё в этом от­но­ше­нии лек­ции по ис­то­рии, ко­то­рые увле­ка­тель­но читал сим­па­тич­ный и зна­ю­щий учи­тель. (7)  Она вни­ма­тель­но слу­ша­ла его на уроке. (8)  Опи­са­ние блес­ка и рос­ко­ши сред­не­ве­ко­вой жизни, по­бе­ды и за­во­е­ва­ния рим­ских це­за­рей го­раз­до мень­ше ше­ве­ли­ли её во­об­ра­же­ние, чем ге­ро­изм от­важ­ных му­че­ни­ков идеи. (9)  Она обо­жа­ла Жанну д'Арк и на­хо­ди­ла в её об­ра­зе и по­ступ­ках много об­ще­го с собой. (10)  Зи­на­и­де Пав­лов­не на­чи­на­ло ка­зать­ся, что и в её груди та­ят­ся и зре..т до нуж­ной ми­ну­ты мо­гу­ще­ствен­ные силы. (11)  И эти силы на­зна­че(н/нн)ы судь­бой для каких-то ве­ли­ких целей. (12)  Ею часто овла­де­ва­ло же­ла­ние ра­дост­но от­дать свою мо­ло­дую жизнь во имя чего-то далёкого и пре­крас­но­го.

(1)  Зи­на­и­да Пав­лов­на была меч­та­тель­ни­цей по при­зва­нию. (2)  Она при­стра­сти­лась к чте­нию ещё в на­чаль­ных клас­сах гим­на­зии.

(3)  По ве­че­рам, когда класс­ная дама скуч­но объ­яс­ня­ла уче­ни­цам за­дан­ный к зав­траш­не­му дню урок ма­те­ма­ти­ки, Зи­на­и­да Пав­лов­на ти­хонь­ко вы­ни­ма­ла из стола опи­са­ние ка­ко­го-ни­будь фан­та­сти­че­ско­го пу­те­ше­ствия по дев­ствен­ным лесам Аме­ри­ки или пу­сты­ням Аф­ри­ки и жадно по­гру­жа­лась в чте­ние. (4)  Всё, что хоть не­мно­го на­по­ми­на­ло дей­стви­тель­ность, пе­ре­ста­ва­ло су­ще­ство­вать для неё в эти бла­жен­ные ми­ну­ты.

(5)  С го­да­ми грёзы Зи­на­и­ды Пав­лов­ны при­ня­ли более жгу­чий ха­рак­тер. (6)  Очень силь­но по­вли­я­ли на неё в этом от­но­ше­нии лек­ции по ис­то­рии, ко­то­рые увле­ка­тель­но читал сим­па­тич­ный и зна­ю­щий учи­тель. (7)  Она вни­ма­тель­но слу­ша­ла его на уроке. (8)  Опи­са­ние блес­ка и рос­ко­ши сред­не­ве­ко­вой жизни, по­бе­ды и за­во­е­ва­ния рим­ских це­за­рей го­раз­до мень­ше ше­ве­ли­ли её во­об­ра­же­ние, чем ге­ро­изм от­важ­ных му­че­ни­ков идеи. (9)  Она обо­жа­ла Жанну д'Арк и на­хо­ди­ла в её об­ра­зе и по­ступ­ках много об­ще­го с собой. (10)  Зи­на­и­де Пав­лов­не на­чи­на­ло ка­зать­ся, что и в её груди та­ят­ся и зре..т до нуж­ной ми­ну­ты мо­гу­ще­ствен­ные силы. (11)  И эти силы на­зна­че(н/нн)ы судь­бой для каких-то ве­ли­ких целей. (12)  Ею часто овла­де­ва­ло же­ла­ние ра­дост­но от­дать свою мо­ло­дую жизнь во имя чего-то далёкого и пре­крас­но­го.

(1)  Зи­на­и­да Пав­лов­на была меч­та­тель­ни­цей по при­зва­нию. (2)  Она при­стра­сти­лась к чте­нию ещё в на­чаль­ных клас­сах гим­на­зии.

(3)  По ве­че­рам, когда класс­ная дама скуч­но объ­яс­ня­ла уче­ни­цам за­дан­ный к зав­траш­не­му дню урок ма­те­ма­ти­ки, Зи­на­и­да Пав­лов­на ти­хонь­ко вы­ни­ма­ла из стола опи­са­ние ка­ко­го-ни­будь фан­та­сти­че­ско­го пу­те­ше­ствия по дев­ствен­ным лесам Аме­ри­ки или пу­сты­ням Аф­ри­ки и жадно по­гру­жа­лась в чте­ние. (4)  Всё, что хоть не­мно­го на­по­ми­на­ло дей­стви­тель­ность, пе­ре­ста­ва­ло су­ще­ство­вать для неё в эти бла­жен­ные ми­ну­ты.

(5)  С го­да­ми грёзы Зи­на­и­ды Пав­лов­ны при­ня­ли более жгу­чий ха­рак­тер. (6)  Очень силь­но по­вли­я­ли на неё в этом от­но­ше­нии лек­ции по ис­то­рии, ко­то­рые увле­ка­тель­но читал сим­па­тич­ный и зна­ю­щий учи­тель. (7)  Она вни­ма­тель­но слу­ша­ла его на уроке. (8)  Опи­са­ние блес­ка и рос­ко­ши сред­не­ве­ко­вой жизни, по­бе­ды и за­во­е­ва­ния рим­ских це­за­рей го­раз­до мень­ше ше­ве­ли­ли её во­об­ра­же­ние, чем ге­ро­изм от­важ­ных му­че­ни­ков идеи. (9)  Она обо­жа­ла Жанну д'Арк и на­хо­ди­ла в её об­ра­зе и по­ступ­ках много об­ще­го с собой. (10)  Зи­на­и­де Пав­лов­не на­чи­на­ло ка­зать­ся, что и в её груди та­ят­ся и зре..т до нуж­ной ми­ну­ты мо­гу­ще­ствен­ные силы. (11)  И эти силы на­зна­че(н/нн)ы судь­бой для каких-то ве­ли­ких целей. (12)  Ею часто овла­де­ва­ло же­ла­ние ра­дост­но от­дать свою мо­ло­дую жизнь во имя чего-то далёкого и пре­крас­но­го.